Алексей Романов: «Формат – это без меня»

12.03.2020• Интервью, Музыка

Алексей Романов

«Легенда» – не самое подходящее слово для действующего музыкального коллектива. Группа «Воскресение» достойна иных эпитетов. Все они, разумеется, носят позитивный характер и не предполагают прошедшего времени. Знаменитый ансамбль – отнюдь не мифическая единица, пожинающая лавры былых заслуг. Напротив, ребята никак не насытятся творческим процессом. Как водится, у ветеранов отечественного рока лучшее намечено на завтра. Хочется верить, что так мыслят и наши герои. Корреспонденту «Городской афиши» удалось побеседовать с лидером непотопляемого ВИА. Надо отметить, что разговор с Алексеем Романовым получился достаточно откровенным.

Группа «Воскресение»

– Алексей, очень незначительному числу артистов удавалось радикально менять свой стиль. Вообще, насколько адекватно требовать новизны от того или иного ансамбля? Осознает ли аудитория, что подобная «реконструкция репертуара» требует от артиста серьёзных компромиссов с самим собой?

– С трудом себе представляю, как изменить стиль волевым решением, всё происходит исподволь, по мере осознания изменившейся реальности. И, полагаю, внешние вызовы актуальны в последнюю очередь. Мода меняется быстрее, чем внутренний мир. Предположим, есть продюсер, который рулит стилевыми составляющими, в таком случае это называется «проект», компромисс по определению. Что там аудитория осознаёт – понятия не имеет никто. Критики напишут, как должно быть.

– Как известно, так называемый русский рок базируется на хорошей поэзии. Группа «Воскресение» исключением не является. В вашем творчестве большое количество сюжетных повествований. Автор в них – то рассказчик, то герой пьесы. Какая роль – повествователя или действующего лица – вам ближе?

– Всякий раз история сама себя пишет, от меня – исполнителя – требуется войти в роль. И даже если я вещаю от первого лица, я всё равно рассказчик, не отождествляющий себя с героем.

– В музыкальной индустрии существует понятие «ниша». Как вы считаете, сохраняет ли данный термин актуальность в наши дни, в частности для вас?

– Это из шоу-бизнеса – «срюхать фишку, занять нишку». Один торгует морковкой, другой рабами. Моего прилавка на этом базаре нет.

Ещё существует понятие «формат». Опять же, на усмотрение редактора. Вот девочка в ТВ повторяет: «Походу мы шошли ш ума» – это формат… Окей, без меня это всё.

– Хочется поговорить об узнаваемости музыкального «продукта». Вы никогда не стремились изобретать велосипед, но перепутать фирменный саунд группы «Воскресение» с тем, что делают коллеги по цеху, – нонсенс. Вероятно, это стало возможным из-за того, что за мелодией всегда таился глубокий смысл?

– Да ну, то, что я приношу на репетицию будет неоднократно переосмыслено в коллективе. Нас четверо, следовательно, и ракурса четыре, благодаря чему продукт обретает объём, характер. Саунд с годами изменился – другие инструменты, информационное поле, звукорежиссура. За слова я отвечаю один, тем строже оцениваю результат. И ничего там не таится за мелодией, все смыслы на переднем плане. Я знаю несколько замечательных отечественных групп с прекрасными глубокими текстами и отличной музыкой. Все непохожи. Наконец, может быть, узнаваемость – для искушённого слушателя. Я, дикарь, не всегда отличу Сибелиуса от Чайковского. Не удивительно, что сорок лет назад нас путали с «Машиной Времени».

– Раз уж ваш ансамбль радует меломанов почти полвека, хочется поговорить о факторе времени. В Стране Советов рок был гоним и авторы маскировали свой посыл. Слушатель учился читать между строк и, надо отметить, преуспел в этом. Можно ли утверждать, что уникальная образность поэзии «Воскресения» связана именно с особенностями ушедшей эпохи?

– Читать между строк, писать между строк – особенности языка тоталитарного общества. В семидесятых я знавал одного пожилого мудреца, он умел расшифровывать газетные заметки. Оказывается, каждый термин имел строго обозначенный смысл. В зависимости от нюансов новость трактовалась так или эдак. Возможно, владение эзоповым языком было в те времена более-менее общим умением. Я не задавался целью что-либо шифровать, сочинял, как в голову взбредёт. Когда столкнулся с цензурой, точнее, редактурой, был озадачен, но не сильно. Гораздо большее удивление вызывает сейчас прямолинейная похабщина на сцене. Почти анекдот: приятеля забрали в полицию – выругался в зале на концерте группы «Ленинград».