Киноманское чтиво

Киноманское чтиво

Так случилось, что романов, рассказов, пьес и стихов о кинематографе немного, гораздо меньше, чем о театре. Отчасти это объяснимо: кино – молодая и технологичная отрасль, которая лишь полвека назад была причислена к искусству. Даже сегодня, когда сняты шедевры Чаплина, Кубрика и Тарковского часто слово «театр» всё ещё произносят с пиететом, а «кино»… с осторожностью. Мы собрали топ-10 произведений художественной литературы (от лучших к посредственным) о кино, которые сделают киноманом самого снобствующего театрала.

 

1. Фрэнсис Скотт Фицджеральд

«Последний магнат», 1940

Автор «Великого Гэтсби» провёл в Голливуде уйму времени, пытаясь писать для него киносценарии. Но так и не сумел продать ни одного из них. Фицджеральд не понимал самой сути работы сценариста. Он расписывал, с какого ракурса должна была быть снята та или иная сцена, вместо того, чтобы рассказать интересную историю в картинках, оставив технические тонкости режиссёру. Однако несложившиеся личные отношения с «фабрикой грёз» вылились в удачу литературную. «Последний магнат» – роман об американском кинематографе – не был закончен, тем не менее это не помешало Элиа Казану его экранизировать, пригласив на главную роль Роберта Де Ниро. И в книге, и в фильме чувствуется незавершённость. История необразованного продюсера с чутьём оборвана, герой не вернулся с триумфом в Голливуд. Не удалось это сделать и автору, хэппи-энда не вышло.

«В киноделе Стар был путеводным маяком. <…> О роли Стара свидетельствовало то, какой вокруг него шёл шпионаж – не простая охота за внутренней информацией, за секретами технологии, а шпионаж, объектом которого было чутьё Стара на перемены в зрительских вкусах, его предвидение будущего».

 

2. Теодор Рошак

«Киномания», 1991

Самая культовая и интеллектуальная книга о кино. Её называют «Маятником Фуко» о кинематографе, что неудивительно: автор – американский культуролог и философ, который ввёл в научный оборот понятие «контркультура». «Киномания» – это триллер, в его реальности кинокритик Джонатан Гейтс становится одержимым легендарным режиссёром-экспрессионистом Максом Каслом. Касл узнал какой-то секрет, его ленты гипнотизируют и порождают ощущение осязаемого зла. Но все, кто пытается понять этот феномен, загадочным образом исчезают, как и сам режиссёр. Разгадка таится в глубине веков, кинематограф «Киномании» гораздо старше и страшнее, чем вы думали!

«Киноманы постарше ещё помнятКлассик, легендарный маленький храм искусств, ненавязчиво втиснутый между Кошерным гастрономом Мойше и Торговым двором «Лучшие товары со скидкой». Теперь, оглядываясь назад более чем двадцать лет спустя, я понимаю, что лучшего места для знакомства с великим Каслом было не найти – именно такой склеп. Это было всё равно что встретить Христа в катакомбах задолго до того, как крест и Евангелие стали нести свет миру».

 

3. Чарльз Буковски

«Голливуд», 1989

Буковски очень не хотелось покидать съёмочную площадку фильма «Пьянь» (с Микки Рурком в главной роли) – лучшей из экранизаций его произведений. И он придумал, как побыть там ещё год – написать книгу о том, как снималось кино по предыдущей книге. Постмодерн в чистом виде. По сюжету выпивающий сценарист, у которого не пишется сценарий, разгуливает по Голливуду, примеряя на себя костюм звезды. Здесь нет запутанной канвы, это роман про повседневную жизнь «фабрики грёз». Узнаваемые актёры и режиссёры, известные фильмы, забавные сценки и диалоги. Американская киношная довлатовщина, которую не тянет проглотить за раз, а хочется смаковать, смаковать и смаковать…

«Я постучал…

Дверь отворили изящным жестом, и в нос сразу шибануло артистизмом, пропитавшим каждую чёрточку человека, который стоял на пороге. Сразу было видно, что этот парень рождён, чтобы Творить (с большой буквы), Творить великое, и в его мире нет места мелочам жизни вроде зубной боли, неуверенности в себе и какой-нибудь вшивой удачи. Словом, он выглядел как самый настоящий гений. А я похож на подавальщика из занюханной пивнушки, и потому от таких типов всегда завожусь.

– Мы из прачечной, за грязным бельём, – сказал я».

 

4. Гарольд Роббинс

«Торговцы грёзами» («Торговцы мечтами»), 1949

Первая книга «Голливудской трилогии» Роббинса. Тридцатилетняя история кинокомпании «Магнум Пикчерз» – от появления первых кинофильмов до финансового могущества в середине 1930-х годов. Роббинс не был виртуозом стиля, писал сухо, будто не роман, а киносценарий. Да, в этом есть свой шарм, но более всего книга ценна всё же фактурой. Знаете ли вы, например, что на заре кинематографа в США была обязательная строка в контракте, запрещающая киностудиям снимать полнометражное кино? Это считалось недобросовестной конкуренцией с производителями короткометражек! Акогда в кино пришёл звук, студиям пришлось выбирать из двух технологий: звуковая дорожка на плёнке или отдельно на диске. Многие посчитали, что звук на диске удобней, вложились в эту технологию и прогорели.

«Поезд очутился прямо перед ними, готовый спрыгнуть с экрана. Эстер вскрикнула и спрятала лицо на плече у мужа, схватив его за руку. У Петера пересохло в горле, он молчал, и на бледном лице сверкали капли пота.

– Он уехал? – спросила Эстер через несколько секунд.

– Да, – отозвался Кесслер, удивлённый тем, что может говорить».

 

5. Гарри Гаррисон

«Фантастическая сага», 1967

Язвительная сатира на Голливуд. Если изобретена машина времени, не надо строить декорации, можно полететь в прошлое и снять кино о том, как викинги открыли Америку. Ну а если викинги не хотят открывать Америку, их можно уговорить или заставить. В мире Гаррисона Америку открывают только для того, чтобы снять кино об открытии Америки – самая оригинальная трактовка сути массовой культуры.

« – Мы сколотим съёмочную группу, разработаем сценарий и затем отправимся снимать фильм прямо на месте. И на каком месте! Вся история открыта нам на широком экране! Мы сможем всё заснять, записать звук…

– И спасём студию от банкротства. Ни тебе расходов на дополнительные съёмки, ни декораций, ни стычек с профсоюзами…»

 

6. Мариша Пессл

«Ночное кино», 2013

«Ночного кино» бы не было, не будь «Киномании» Рошака, но Мариша Пессл нашла свой поворот в жанре кинотриллера. Помимо крутой интриги это ещё и социологическое исследование о том, зачем человечество плодит жуткие мифы и закутывается в них, как в уютное одеяло. По сюжету культовый режиссёр фильмов ужасов Станислас Кордова живёт и снимает в закрытом поместье за шестиметровым забором. Никто не видел его в лицо. Фильмы Кордовы не выходят в широкий прокат, их можно купить только подпольно, настолько они шокирующи. В поместье творится что-то страшное, ходят даже слухи, что кино Кордовы не художественное, а документальное…

«– Что вы знаете о его юности? – осведомилась Марлоу.

– Единственный ребёнок матери-одиночки, – ответил я. – Вырос в Бронксе.

– И прекрасно играл в шахматы, – прибавила Нора. – Играл на деньги в Вашингтон-Сквер-парк.

– Это Кубрик, бестолочь. Это не Кордова. Ты гениев-то не путай».

 

7. Александр Грин

«Забытое», 1914

Рассказ Александра Грина о немом кино. Главный герой решает заработать, сняв на киноплёнку реальный бой, и отправляется в окопы Первой мировой. Грин виртуозно сумел передать волшебство кино на бумаге, он стёр границу между экраном и реальностью. Оператор получает ранение во время съёмки и теряет память. А потом живые и мёртвые встретятся на экране, прошлое сомкнётся с настоящим. Целлулоид у Грина формирует реальность и возвращает память.

«Табарен, установив аппарат, внимательно вертел ручку. Он наводил объект то на раненых, то на стреляющих, ловил целлулоидом выражение их лиц, позы, движения. Обычное хладнокровие не изменило ему, только сознание заработало быстрее, время как бы остановилось, а зрение удвоилось. По временам он топал ногой, вскрикивая:

– Солнца! Солнца!»

 

8. Эдвард Радзинский

«Снимается кино», 1965

Скандальная пьеса шестидесятых. В 1966 году на заседании политбюро Брежнев выступил с речью о безыдейных произведениях искусства. Досталось Симонову, Солженицыну и многим другим. Секретарь центрального комитета КПСС Александр Шелепин вспомнил и про Радзинского: «С эстрады наших театров часто слышим всякую пошлость, а подчас прямо антисоветчину… И вот сейчас ставятся в театрах такие ублюдочные пьесы, как Я снимаюсь в кино и другие». По сюжету он и она – ночные статисты. Им никак не удаётся страстный поцелуй. Здесь могла бы вспыхнуть любовь, но она влюблена в женатого режиссёра, а у него другая страсть. Они просто статисты на съёмках фильма о любви.

«Углубились в работу. (Раздавая листочки) Это листочки для импровизации. Здесь вся импровизация написана. Начали учить импровизацию наизусть».

 

9. Дэвид Гилмор

«Киноклуб», 2007
(с 2011 г.выходит под названием «Что сказал бы Генри Миллер…»)

С названием этой книги можно запутаться. Гилмор издал её в 2007 году. Через четыре года авторы  второго русского перевода переименовали её в «Что сказал бы Генри Миллер…», а ещё через три года вышел другой «Киноклуб» – Крейга Маклея. О романе Маклея мы рассказывать не будем, он довольно вторичен, а книга Гилмора – самая воспитательная в нашем топе. Сюжет прост. Однажды сын-подросток заявил отцу, что решил бросить школу. Отец оказался «идеальным мужиком» и ответил: «Можешь делать что угодно, но раз в неделю мы с тобой смотрим и обсуждаем кино по моему выбору!» А дальше всё самое смачное для киномана – споры о фильмах и постепенная трансформация парня под влиянием киноклассики. Если вы думаете, что в кино нет воспитательной функции, прочтите Гилмора!

«– Она сказала, что я пытаюсь её подавлять, что у неё есть право на собственное мнение.

– А ты что ей ответил?

–Нет, по поводу Крёстного отцау тебя нет права на собственное мнение!»

 

10. Александр Беляев

«Человек, потерявший лицо», 1929
( в 1940 г. переработан и назван «Человек, нашедший своё лицо»)

У этого романа, как и у предыдущего два названия, что-то странное творится с книгами про кино. Александр Беляев написал его в 1929 году, а через одиннадцать лет переписал, усилил социальную линию в ущерб сюжетной и психологической и назвал «Человек, нашедший своё лицо». В собраниях сочинений советского фантаста печатаются обе версии. В этом можно усмотреть литературную игру Беляева: книга о трансформации человеческого тела меняла содержание и название, как её герои – внешность. Урод Тонио Престо – знаменитый комик, но у него нет счастья в личной жизни. Гормональная терапия (на момент написания романа она только зарождалась) делает его красавцем, но он перестаёт быть кинозвездой – зрители любят его уродом. Продюсеры не хотят снова вкладываться в раскрутку старой знаменитости в новом обличье. Тонио устроил прощальный вечер, пригласил всех врагов и выпил с ними. На следующее утро никого из этой компании невозможно узнать в лицо.

«Престо играл исключительно трагические роли. Для него специально писались сценарии по трагедиям Шекспира, Шиллера, даже Софокла. <…> Комизм Тонио Престо был в противоречии и положений, и обстановки, и даже его собственных внутренних переживаний с его невозможной, нелепой, немыслимой фигурой, с его жестами паяца. Быть может, никогда ещё комическое не поднималось до таких высот».

 

Владимир Бегунов

Иллюстрация: Ольга Карслидис

Материал впервые опубликован в журнале «Городская афиша Краснодар»

(№10, декабрь, 2018 г.)

Last modified: 06.01.2020