Первая авангардная

15.07.2019• Арт, Статьи

«Прачки». Наталья Гончарова. 1911 г.

Эта выставка могла бы стать знаковой для Екатеринодарской картинной галереи, но вкусы её основателя решительно не совпадали с идеями нового искусства.

Среди буйно помешанных

«Третьего дня я провёл несколько часов в сумасшедшем доме, притом, среди буйно помешанных. Короче, – я был на выставке картин… Это какой-то кошмар, сплошной горячечный бред, галлюцинация безумных», – писал «Московский листок» в декабре 1910 года. Именно так добропорядочная пресса воспринимала Ларионова, Гончарову, братьев Бурлюков и прочих «саврасов без узды», как в сердцах окрестил хулиганов от искусства создатель «Запорожцев». «Довольно бурлючить!», «Долой из храма!» – неслось со страниц газет и из рядов возмущённой публики.

Но участники скандальных выставок не только не унимались, но объединялись, эпатировали и читали лекции, пытаясь вбить в головы слабопонимающих новые истины. Тем более, что в их рядах нашёлся собственный вождь-теоретик в чине генерал-майора.

«Каменщик». Давид Бурлюк. 1910 г.

Потерянная душа

Звали его Николай Иванович Кульбин. До сорока он преуспевающий главврач Генштаба. Действительный статский советник, что по табели о рангах − генерал-майор. Писал научные труды, редактировал очередные тома медицинской энциклопедии. И вдруг…

«В один холодный январский день К. уехал, как обычно, в госпиталь или в Академию и больше не вернулся. В его шинели и очках, с его лицом и походкой, открыв дверь его французским ключом, в эту квартиру вошёл другой человек… Между десятью утра и семью вечера доктор медицины, действительный статский советник К. где-то в закоулках засыпанного снегом Петербурга потерял свою прежнюю душу. Вот рассказ его самого:

– Ещё не совсем стемнело, и вдруг вспыхивают фонари. Знаете, как это прекрасно… В эту минуту перевернулось во мне что-то. Точно я совсем погибал и чудом спасся. Стою, шапку зачем-то снял. Старый дурак, думаю, на что ты убил пятьдесят лет жизни? Городовой ко мне подбежал. „Ваше превосходительство, ваше превосходительство… “ Посадил меня на извозчика. С тех пор…»

Н. И. Кульбин. 1909 г.

С тех пор всё переменилось. Забросив осточертевшую службу, бывший доктор с головой ушёл в живопись. Николай Иванович обнаружил склонность к созданию художественных объединений и проведению различных выставок – Москва, Киев, Рига, снова Петербург.

Бросок на юг

В конце 1911 года Кульбин задумал выставку, куда помимо старых соратников по «Треугольнику» и «Студии импрессионистов» вошли бы участники только что созданного «Синего всадника». Кандинский обещал прислать из Мюнхена два плаката.

И тут пришла идея провести независимую авангардную выставку… в Екатеринодаре. Где в музыкальном училище директорствовал давний петербургский знакомец – пианист Анатолий Николаевич Дроздов. Тот брался договориться обо всём в местной галерее, а от Кульбина требовались картины и приезд с докладом.

Эскиз обложки альманаха «Синий всадник». Василий Кандинский. 1911 г

«Кубанский курьер» сообщал, что «художник Кульбин – ярый импрессионист. В столице им читаются доклады и лекции на тему о новом искусстве. В ближайшем времени он ожидается в Екатеринодаре, где им будет прочитана такая же лекция».

Конфуз без скандала

На лекции – полный аншлаг. И через три дня в газетной заметке можно было прочесть, что «Кульбин предполагает повторить свою лекцию о новом искусстве. После лекции г-н Кульбин выставит картины молодых художников направления „Мира искусства“, „Треугольник“ и др. в городской картинной галерее имени Ф. А. Коваленко. Будет выставлено около 100 картин».

Но… не учли предпочтений пожизненного хранителя собственной галереи – Фёдора Акимовича Коваленко. Для собирателя передвижников фраза Репина о «саврасах без узды» стоила гораздо больше уговоров настойчивого пианиста.

Портрет Ф. А. Коваленко кисти художника Н. В. Харитонова

Запахло скандалом. Тогда Дроздов решил предоставить для выставки собственный зал: «С 23 апреля по 1 мая в зале музыкального училища Императорского русского музыкального общества будет открыта выставка современной живописи».
И вот долгожданная выставка. Публика бродит по залу в растерянности: что это? почему ни на что не похоже? Вот плакат «Синий всадник» Кандинского. Только что из Мюнхена. В России такого ещё никто не видел… «Но у этой лошади такие странные ноги… И вся она чрезвычайно странная, точно деревянная, или написана на смех. И у меня стучится свирепое желание порешить, что художник просто мистифицирует нас, простофиль», – недоумевал фельетонист.

«Импрессия IV. Жандарм». Василий Кандинский. 1911 г.

Скандала, слава богу, не получилось. Всю неделю посетители прилежно заходили на выставку, дивились, вздыхали и тихонечко пятились к выходу. Силясь осознать увиденное, кубанская пресса решила в конфуз не вдаваться, заняв пристойную сдержанно-недоумевающую позицию. Рецензий почти не было. А то, что не поняли увиденного, так кто старое помянет…