Залим Мирзоев: «Я – актёр атмосферный»

06.03.2020• Интервью, Кино

Залим Мирзоев

Историю страны пишут люди. Об этом довольно трудно говорить без эмоций. Особенно если сюжет не подразумевает патриотического пафоса. Фильм «Счастье в конверте», краснодарская премьера которого состоялась 4 марта в кинотеатре «МОНИТОР СБС», предлагает иной портрет. С одной стороны – фабула персонифицирована. С другой – герои будто умышленно обезличены. В том смысле что конкретного персонажа очень просто перенести в реальную жизнь. Прототип находится довольно легко, но у каждого зрителя возникает собственный, уникальный, образ. Данную тему корреспонденту «Городской афиши» удалось обсудить с исполнителем одной из главных ролей в дебютной картине Светланы Сухановой – Залимом Мирзоевым.

– Залим, мне показалось, что в картине пытаются явно продемонстрировать чистую, даже, если позволите, рафинированную эмоцию. Радость и боль, так сказать, бьют прямо в лоб. Возникло ощущение, что о подобных вещах очень сложно говорить тихо. Есть ли тут оттенок умышленной прямолинейности?

– Умышленно никто параллелей и ассоциаций не искал. Для меня всё происходило максимально искренне. Я очень рад, что у меня появилась возможность рассказать эту историю. Да, я созрел для неё несколько раньше. На год или два. Вообще, на мой взгляд, в сюжете всё органично и даже просто. Но там чувствуется удивительный антураж, а я – актёр атмосферный.

Что касается самого киноповествования, то оно представляет собой три независимые новеллы. Рассказы вовсе не создают единого ансамбля. Их движения автономны. Роднит «этюды», разве что атмосфера провинциальной тоски. Грусть светлая, однако болевые ощущения очевидны. Вопрос о разрыве поколений поднимается постоянно. Увы, проблема решается лишь частично. Процесс выглядит констатацией, помещённой в художественную оболочку.

– Если говорить откровенно, то в картине присутствует намёк на некий реализм. Тем не менее пресловутым «соц-артом» тут и не пахнет. Как я понимаю, вы не слишком одобряете «псевдодокументалистику»…

– Моя позиция такова: если человек делает всё честно, то любая вещь допустима. Другой вопрос, что артисты должны выбирать собственный путь. Повторюсь, для меня невероятно важна атмосфера. Когда она отсутствует, нет и внутренней правды. Отмечу, что в нашем случае аудитории ничего не навязывается. Здесь публика вольна сама выбирать истину. Для меня зритель – в первую очередь, собеседник. Он может быть не согласен, находиться с персонажами в конфликте. Главное, чтобы осуществлялась обратная связь.

Наблюдается и аналогия с театральной постановкой. Не избавляют от упомянутых ассоциаций и изобилие крупных планов. Душевные диалоги сопровождаются и богатой мимикой артистов. Периодически в голове проносится знаменитое «ту мач». Впрочем, утрированные лирические отступления достаточно важный элемент человеческой судьбы.

– Хочется спросить и о вашей театральной карьере. Помогал ли вам опыт живого выступления на публике в съёмочном процессе? Или аналогии в данном случае не вполне уместны?

– Театр позволяет артисту постоянно находиться в хорошей форме. Это что-то сродни спортивным тренировкам. В кино, как говорится, «то густо, то пусто». В принципе, это несколько разные вещи, хоть и одна специальность. На сцене я иду от начала сюжета и до его конца, пока не достигну максимума на финише. Публику приходится держать в напряжении порядка двух часов. На съёмочной площадке подобного нет. Тут преобладает импульс. Нужно уловить эмоцию, мгновенно ее выдать и долго хранить ровно в том же состоянии (как костёр). Например, эпизод, где я иду по кладбищу и плачу, снимался почти весь день.

Нить между прошлым и настоящим протянута открыто. Ретуши практически нет. Преемственность кажется обязательным аспектом. Возрастные рамки непонимания сужаются, но их наличие крайне красноречиво. Деревенский колорит, обогащённый мазком умиротворения, таит в себе солидную порцию метафор. Стар и млад протягивают руки. Правда, объятия оказываются уж чересчур крепкими, а родительский поцелуй каким-то странным…

– «Счастье в конверте» – сага о разных людях, но старшему поколению здесь отводится привилегированное положение. Образ вашего героя тоже стоит особняком. Для достаточного количества артистов переход к возрастным ролям предполагал весьма болезненные процедуры. Корректно ли такие слова соотнести с вашей персоной?

– Никаких болезненных ощущений я не испытывал. Есть спринтеры и есть стайеры. Я – из вторых. На младших курсах студенты смотрели на меня как на нечто серьёзное и не слишком интересное. Я понимал, что вполне могу создать что-то не хуже коллег по цеху. Но всегда стремился играть на более высоком уровне. Я должен делать всё лучше. Я рос на эпизодах и именно на них я научился выдавать судьбу человека. А уже после я начал выходить на масштабные роли.