Слово о поэтах. Семь публицистических этюдов ко Всемирному дню поэзии

Семь очерков о краснодарских поэтах – попытка эскизно набросать литературные портреты и рассказать о творчестве тех мастеров поэтического слова, с которыми автору выпало счастье общаться и дружить на протяжении долгих лет. Многие из них и поныне благополучно здравствуют, а некоторых уже нет на свете. Но стихи, впитавшие частицу их бессмертной души, навсегда останутся живыми.

 

***

В первый раз я увидела В. Б. Бакалдина в 1958 году. Это было в театре. Наша учительница, Евгения Владимировна, жена Виталия Борисовича, повела свой 5-A класс на премьеру спектакля «Человек с последней парты». Пьесу написали Виталий Бакалдин и Вагаршак Мхитарян. Драмтеатр тогда находился в помещении нынешней филармонии. После спектакля зрители устроили овацию и вызывали автора. Виталию Борисовичу было лет тридцать. Он легко взлетел сцену и без сякого пафоса, как добрым друзьям, сказал зрителям: «Здравствуйте». Нам, школьникам, пьеса очень понравилась, особенно песня главной героини:

Отчего я такая, не знаю.
Полетела бы я до небес…
Жизнь моя, словно сказка лесная,
В ней так много чудес!

Прошло около сорока лет, и я не думала, что когда-нибудь увижу Виталия Борисовича. Но судьба сложилась так, что мы снова встретились, и он стал моим добрым наставником в литературном творчестве.

* * *

Порой литераторы обижаются или стесняются, когда их называют краснодарскими или кубанскими. «Я – русский поэт», – поправил однажды оратора некий уважаемый юбиляр. А Бакалдин гордился тем, что он краснодарец. Одна из его поэм, посвящённая родному городу, называется «Объяснение в любви». Чтобы писать о Краснодаре, ему не нужно было спускаться в лабиринты библиотечных книгохранилищ, копаться в архивах и в справочниках. История Краснодара была историей его собственной жизни. Он рос и взрослел вместе со своим городом. Его отец, Борис Александрович, заслуженный строитель, иногда брал сына с собой на работу и показывал, как растут новые школы, больницы, детские сады.

Ухватив отца за палец,
я парил, как в небесах,
несмышлёныш-краснодарец,
на строительных лесах.

Под ногами маленького Виталия пёстрым лоскутным одеялом расстилался старый Краснодар: «одноэтажный сон разлинеенных квадратно узких улиц городских, тополей, стоящих статно у калиточек кривых». Но уже поднимался и новый город. На углу улиц Мира и Красной (Сталина) в 1936 году открылся Дворец пионеров, и в числе его первых активных посетителей был девятилетний Виталий.

Воспитанную с младых ногтей гордость своим городом Бакалдин пронёс через всю жизнь. В его стихах Краснодар – не утопающая в грязи казачья станица, а город новостроек, город строителей, студентов, учёных, врачей, музыкантов… В то же время Бакалдин – отнюдь не поэт «городского масштаба», а выдающийся художник, сумевший в своём творчестве передать черты своей эпохи, как он сам говорил: «времени приметы».

Одной из таких «примет» был патриотический порыв нашего народа во время Великой Отечественной войны. Мальчишеские впечатления о войне навсегда врезались в память и впоследствии воплотились во множество стихов. Среди них – «Краснодарская быль» о юных героях, которые, «не успев принять святой присяги», стояли насмерть за свой город, наравне с горсткой взрослых бойцов. Трое суток краснодарские школьники держали оборону, и многие навеки остались лежать на подступах к Краснодару, не сделав ни шагу назад.

Бакалдину пришлось пережить и горечь оккупации и счастье освобождения родного города от немецких захватчиков. 12 февраля 1943-го поэт всегда отмечал, как свой второй день рождения. Виталий Бакалдин и Женя Оленин первыми из краснодарцев спустились по тёмным ступеням в зловещий подвал гестапо. Ужас от увиденного потряс мальчиков…

В Краснодаре возле Чистяковской рощи стоит памятник жертвам фашизма. На постаменте выбита надпись: «Помните, помните, помните, люди. Имя убийцы – фашизм». Может быть, не все знают, что автор этих слов – Виталий Борисович.

После окончания Краснодарского пединститута Бакалдин работал завучем в 58-й железнодорожной школе. Ему было 29 лет, когда его приняли в Союз писателей СССР, где он оказался единственным поэтом-учителем. Центральная краснодарская детская библиотека недаром теперь носит имя Виталия Бакалдина. Десятки талантливых произведений поэт создал для детей и подростков, среди них «Алёшкины приключения», добрая и мудрая поэма «Стихи о хлебе», стихотворения «Каска», «Горный мёд», «Травы-муравы», «Полевая сумка» и, конечно, трепетная поэма «Царевна-недотрога», напечатанная в журнале «Юность». Сейчас многие учителя, став поэтами или писателями, предпочитают сочинять, о чём угодно, только не о детях. А Бакалдин писал о своих учениках. В одном из стихотворений он сравнил труд учителя с трудом «буксира» – маленького неказистого пароходика, который выводит на рейд океанские лайнеры.

Все «птенцы гнезда Бакалдина» – люди особенные. Они хранят неизгладимый отпечаток особенной «бакалдинской» интеллигентности. Это люди редкой внутренней культуры, сдержанные в оценке своих достоинств. Бакалдин и сам был начисто лишён самодовольства и чванства.

Жизнь Виталия Борисовича, по его собственному выражению, была «счастливо многолюдна». Своими друзьями он считал не только выдающихся учёных, врачей, певцов, писателей и поэтов, но и тех, кого за неимением более точного слова называют «обыкновенными» или «простыми» людьми.

В далеком 1979 году Бакалдину позвонили из какой-то конторы с просьбой сочинить стихи для пожилой кассирши. Женщину провожали на пенсию и хотели, «порадовать стихами известного поэта». В ту пору Бакалдин находился в зените своей славы. Около десяти лет он возглавлял писательскую организацию Кубани, избирался депутатом краевого и городского Советов трудящихся, в состав крайкома КПСС, руководящие органы Союза писателей, редактировал ежемесячник «Кубань»… Стоит ли говорить, что его рабочий день был расписан по минутам, а телефон буквально разрывался от всевозможных деловых звонков. Но он от просьбы не отмахнулся. Более того, написать стихи для незнакомой женщины-труженицы Бакалдин счёл большой честью для себя. Так появилось стихотворение «Социальный заказ», которое вошло в большинство поэтических книг поэта. Оно ясно показывает, с каким уважением в то время относилась творческая интеллигенция к людям труда.

Советское прошлое многие уже не помнят или не знают. Оно уходило постепенно, изгоняемое новыми веяниями. Его вытесняло не только торжество «свободы и демократии», но и торжество грубой силы, денег, обмана, воинствующего бескультурья. Бакалдин до последнего своего часа боролся с тёмными силами смутного времени. Стихи переполняли его душу, лились рекой. В них отразились его гражданская позиция, мировоззрение, идеалы, которые он никогда не менял и смело отстаивал, кто бы ни находился у руля власти.

Ему было больно, что некоторые его друзья так быстро и легко, без единой морщины на лбу изменили своим взглядам. Но ещё больше он был возмущён лицемерием высоких партийных руководителей, которые, бросив страну на произвол, занялись устройством личного благополучия.

Мои поистрепались миокардии,
и скачет сердце, дробно семеня…
Я никогда не выходил из партии,
а партия вдруг вышла из меня.

На протяжении тринадцати лет Бакалдин редактировал газету «Литературная Кубань», дочернее издание «Вольной Кубани». Несмотря на то, что газета не поступала в свободную продажу, а распространялась только по подписке, круг её читателей был весьма широк. Бакалдинская «Литературка» стала трибуной талантливых поэтов, писателей и общественных деятелей-патриотов. В ней печатались не только профессиональные авторы, но и «самородки» из разных уголков нашего края. Их Бакалдин особенно любил и пестовал.

В бывшем Дворце пионеров (который теперь называется  по-другому, пышно и непонятно) Виталий Борисович занимался с детьми в литературной студии «Лукоморье». Мне часто доводилось присутствовать на таких уроках. На первый взгляд казалось, что поэт учил детей премудростям стихосложения, но на самом деле он учил их, как надо жить: быть честными и добрыми, заступаться за слабых, любить мать, отца, свою Родину. В его устах простые, прописные истины звучали, как откровение. Не знаю, стал ли кто-нибудь из юных питомцев Бакалдина настоящим поэтом, но настоящими людьми они непременно стали.

Он был рыцарем своего времени. Трудно приходилось его оппонентам: умный, находчивый, энциклопедически образованный, он умел блестяще отстаивать свою точку зрения. Мало кто решался вступать с ним в устную дискуссию один на один, но в прессе иногда проскальзывали недружественные выпады. Когда я спросила его, почему он не отвечает своим критикам, он сказал с улыбкой:

– Не царское это дело. Есть вещи поважнее…
– Какие, например?
– Да много чего! Вот, например, любовь.

Через всю жизнь он пронёс одну-единственную любовь к «лучшей из женщин», к которой «ушёл не на минуту, а до тех… до самых… до берёз…».

Влюбившись в юности в свою однокурсницу, красавицу Женечку Грановскую, поэт прожил с ней в счастливом браке более шестидесяти лет. Евгения Владимировна любила вспоминать, как после скромной свадьбы ей пришлось поехать по распределению в станицу Атаманскую, а Виталия пригласили работать в Краснодарскую железнодорожную школу. Каждый день молодой поэт присылал любимой жене письма в стихах. И вдруг по непонятной причине письма стали задерживаться. В чём дело? Оказывается, почтовые работницы, узнав о необычной переписке влюблённых, стали тайком вскрывать конверты и переписывать стихи  себе в тетрадку. Наверное, это были первые поклонницы таланта Виталия Бакалдина.

Верная и любящая Евгения Владимировна не смогла пережить потерю любимого человека и через полгода ушла вслед за ним.

Последний творческий вечер Виталия Борисовича, посвящённый изданию его новой поэтической книги, состоялся в октябре 2009 года в Доме работников просвещения. Тепло и доверительно беседовал поэт со своими читателями. Зал был битком набит, и все слушали, затаив дыхание, боясь пропустить хоть одно слово. Никто не знал, что Бакалдин прощался со своими друзьями-читателями, что вышедшая книга стала для него прощальным подарком, что исполненный в тот вечер «Краснодарский вальс» звучал для него в последний раз…

Теплом весны согретый,
Зелёной весной одетый,
Краснодар мой, Краснодар мой,
Город юности город родной!

Каждый раз, проходя мимо пятиэтажного дома на углу Чапаева и Рашпилевской, останавливаюсь в волнении. Сколько незабываемых мгновений, сколько уроков мастерства и просто непринуждённых дружеских бесед благодарно вспоминают сейчас многочисленные друзья Виталия Борисовича. Когда-то Пушкин сказал о своём старшем товарище, Чаадаеве: «Его дружба заменила мне счастье». Многие из нас могут сказать то же самое о Виталии Борисовиче Бакалдине.

Он ушёл в бессмертие, оставив нам свои стихи – лирические, раздумчивые, патриотические, ироничные, тревожные. Такова и наша жизнь, которая не даёт нам «ни минуты покоя». Другой, к сожалению, нет.

 

***

Друзья называли его ласково: Кроня. В нём не было ни капли спесивости, высокомерия. Превосходя многих по таланту, творческому весу и положению в литературном мире Кубани, он позволял общаться с собой попросту, без церемоний. И всегда старался чем-то помочь. Однажды, ещё в советское время, Кронид Александрович случайно нашёл комсомольский билет, обронённый какой-то девушкой. Впоследствии он долго её разыскивал, делал запросы в райком комсомола… В конце концов незадачливая комсомолка дала о себе знать и явилась за билетом. Она очень удивлялась настойчивости поэта и горячо его благодарила.

Большая жизнь, большой опыт, большое доброе сердце… Всё это вылилось в сотни стихов, десятки книг. И каждая из них завершает определенный этап творческой деятельности, или, точнее сказать, жизненной деятельности. Ведь стихи, вместившие мысли и чувства поэта – это и есть главное дело его жизни.

Всем известно чеканное выражение Маяковского: «Я – поэт. Этим и интересен». А вот Кронид Александрович Обойщиков интересен не только как поэт. Обаяние летчика-фронтовика, участника Великой Отечественной войны чудесным образом витает в строчках его стихов.

Военный летчик… Что могло быть романтичнее в далёкие годы юности Кронида Александровича? Ему было тринадцать лет, когда страна с волнением следила за спасением челюскинцев героями-летчиками, среди которых был и наш земляк Анатолий Ляпидевский. Когда Валерий Чкалов совершил беспосадочный перелёт от Москвы до американского города Ванкувера, Обойщикову минуло семнадцать. Страна бредила авиацией.

Читатели, конечно, помнят Саню Григорьева из романа Валентина Каверина «Два капитана». Вспомним его разговор с Катей:

«Я сказал, что хочу быть лётчиком.
– Военным лётчиком?
– Полярным. А придётся – военным».

Крониду Обойщикову было примерно столько же лет, сколько и герою Каверина, когда он, выпускник Краснодарского военного авиационного училища, принимал участие в боевых действиях на Юго-Западном фронте. Потом его посылают на Северный флот для охраны конвоев союзников. В должности командира эскадрильи он перегоняет самолёты с сибирских и закавказских аэродромов в действующие полки Северного и Балтийского флотов.

Совсем молодой человек – двадцать с небольшим… Но жизненный опыт определяется не количеством прожитых лет, а насыщенностью жизни, неравнодушием к людям, умением преодолевать испытания. Кроме того, Обойщиков со школьных дет писал стихи, а талантливый поэт может рассказать о «времени и о себе» больше, чем увесистые тома учебников. Войну Кронид Александрович знал не понаслышке, поэтому в его стихах нет умозрительности, многословных рассуждений, зато есть зримые, осязаемые картинки, взятые из жизни.

Вот, «согнувшись в три погибели», бежит связист, «туда, где слышится стрельба густая». А вот дядя Миша-сапер, чей корявый почерк, запомнили тысячи людей – ведь это он, «идя впереди полков прорыва», писал «то мелом, то кусочком уголька» заветные слова: «Объект проверен».

«По длинной улице села», мимо «печалью выбеленных» хаток идёт суровая молчаливая колонна мужчин, вчерашних пахарей, провожаемых тоскливым взглядом жён-солдаток. Степь у Обойщикова – «в рубцах и шрамах», а «колосья с запахом свинца». Вороные и гнедые лошади, отправляемые в «красных теплушках» на фронт, оглашают станцию печальным ржанием…

Но уже слышен чеканный шаг грядущей Победы! Ею напоён воздух, «в районе военных действий в атаку пошла весна». Ещё немного… и в поверженном Берлине будет начищать сапоги «чей-то взвод на Линденштрассе», и будет походный повар щедро раздавать голодным немцам полные миски горячей каши.

Пляшут весело в обнимку,
хлопцы энского полка:
украинцы – кабардинку,
Кабардинцы – гопака!

Общая радость, общая Победа, братское единение народов страны-победительницы! Читая эти строки сегодня, невольно думаешь: как много мы потеряли, разбредясь по индивидуальным национальным квартирам.

Военный лётчик Кронид Обойщиков знал цену мирному небу. Ведь он со своими товарищами-однополчанами завоёвывал его собственной кровью. Поэт взволнованно говорил о том, что красота любимой Родины, которую он видел с высоты птичьего полёта, находится в жёстком противоречии с войной, уносящей жизни его товарищей.

Свои чувства Обойщиков выражал то негромко, задушевно, то по-граждански пламенно и страстно. Главное в том, что при этом он всегда был искренен. С болью говорил поэт о том, что лицо милой Родины постепенно теряет свои черты. «А мне России не хватает. Её в России я ищу», – признавался он. Ему не хватало тихой речушки, земляничных полян, пенья птиц, «поющих по-русски»…

Самый высокий и святой храм для поэта – родная земля. Вечная, бесконечная, а потому всегда молодая. Её нужно беречь, лелеять, защищать от орды «шальных разбойников» с «лихими топорами». Природа в поэзии Кронида Обойщикова – живое существо. Каждую минуту он ощущал «её могучее дыханье, её волнующую плоть», её «всесильную красоту». В трудную минуту он уходил туда, «где стоят сосновые леса, где воздух стоек, словно брага». Только здесь, в этом «чистом храме» его спасенье. Только здесь поэт находил гармонию и успокоение, забывая о том, что «где-то есть его враги»…

Кого же он считал своими врагами?

Так же, как и на войне, его враги – те, кто разрушает Россию, кто посягает на её свободу и честь. Как и на войне, он вёл с ними жестокий, беспощадный бой. Времена изменились, но враги остались. Власть завоевал «господин доллар». «В меня стреляет вор с телеэкрана», – с горечью говорил поэт. Его личные невзгоды меркли перед бедами тысяч обездоленных соотечественников, нищетой ветеранов, перед трагедией невинных детей Беслана, павших жертвами террористов… «Чёрная сила в Россию пришла»! Впечатление от обличительных стихов Обойщикова усиливалось тем, что поэт постоянно испытывал невольную вину за всё происходящее в стране. В лихие 90-е годы онписал, что «страдает от позора»: ведь он – солдат Великой Отечественной! Война сформировала его личность и творчество…

Помню, выступала я однажды в краснодарской библиотеке им. Некрасова. Речь зашла о Крониде Обойщикове, и я прочла студентам колледжа стихотворение «Кисет» о несбывшейся любви молодого солдата и неведомой девушки, которая когда-то прислала ему на фронт в подарок вышитый кисет. На глазах у ребят выступили слёзы: так жалко им было и солдата, и девушку, которая с ним никогда не встретилась… А одна студентка, вся в слезах, подняла руку и спросила: «Скажите, пожалуйста, а что это такое – кисет?»

И подумалось мне: почти целый век отделяет одно поколение от другого, и многие слова стали архаичными, но чувства остались живыми и понятными… Всеми силами большой и доброй души Кронид Обойщиков желал счастья своему народу, изведавшему за свою историю столько бед и трагедий, принесшему так много жертв и так мало получившему взамен…

Свою собственную жизнь, пусть трудную, опалённую войной, поэт все-таки считал счастливой. Такой уж он был человек – ничто не могло его сломить. И сейчас из его светлых стихов читатель полными пригоршнями черпает неиссякаемый оптимизм, жажду жизни и любви, мягкий добрый юмор. Тем, кто упал духом под гнётом невзгод и болезней, поэт говорил шутливо:

Я вам скажу на этот случай,
Хотя и сам уж инвалид:
Пускай болит, ведь это лучше,
Когда ничто уж не болит.

В 2010 году Почётному гражданину города Краснодара Крониду Александровичу Обойщикову была подарена однокомнатная квартира. В ту пору он отметил свой 90-летний юбилей. Как-то раз поэт пригласил в гости группу писательниц и во время чаепития мечтательно сказал: «Эх, девочки, был бы я лет на пять моложе, как бы я с вами погулял!»

Как тут не улыбнуться? Как не распрямить плечи? Какой заразительный пример жизнелюбия подал нам убелённый сединами поэт-фронтовик!

Уметь «глядеть на мир влюблёно» – не в этом ли высшая человеческая философия? Не в этом ли вечное неугасающее обаяние нашего поэта? Любить жизнь, не требуя от неё каких-то особенных благ, а ради неё самой, по-детски радуясь каждой прожитой минуте – вот в чём состояло основное правило Кронида Александровича Обойщикова:

Душа на ветрах не остыла,
И пусть ко мне звёзды глухи,
Я с новой прихлынувшей силой
Слагаю о жизни стихи.

 

* * *

Телефонные разговоры с друзьями Владимир Архипов неизменно начинает словами: «С хорошей погодой!». Поначалу это мне казалось странным, особенно, если за окном лил проливной дождь. Но однажды я прочитала в одном из его стихотворений такие строки:

Давай признаем: хороша
Россия даже в непогоду!
Здесь наполняется душа
И вдохновеньем и свободой…

Во всём облике этого большого сильного человека чувствуются уверенность и надёжность. Где бы он ни появился, к нему сразу же обращается всеобщее внимание. Поэт Владимир Архипов – человек заметный: высокий рост, уверенная поступь, по-мужски крупные черты лица. Но главное – голос. Звучный, глубокий голос трибуна, хорошо слышимый везде – в больших и малых залах, на открытых площадках, в библиотеках, школах, университетах…

– Здравствуйте, дети мои! С хорошей погодой! Чем порадуете? – раздаётся с порога его шутливое приветствие.

«Своими детьми» Архипов называет многих: молодых собратьев по перу, читателей, воспитанников детско-юношеской студии «Вдохновение», которой руководит уже не один десяток лет. «Дети – единственное, ради чего стоит работать и жить», – однажды признался он.

* * *

Владимир Афанасьевич Архипов родился в 1939 году на вятской земле. Здесь истоки его творчества  – в сказочном царстве елей и берёз, грибных полян и таинственных болот, непуганых зверей и свободно поющих птиц. Душа Отчизны в этом краю, самая её сердцевина. Вятская земля для Владимира Архипова – «родниковый край», родина его предков, друзей, соседей, незабвенных родителей… Он возвращается туда и мысленно, и наяву, чтобы в трудные минуты обрести силу духа и веру в себя. Разговаривает с земляками, спящими в «Земле-Мавзолее», держит перед ними ответ за всё, что сегодня происходит в России.

Пахать и сеять, косить траву и рубить дрова, строить дома и растить детей – повседневные человеческие обязанности. Вот, сняв рубаху, обнажив шрамы от ран, полученных на войне, вдохновенно работает на покосе бывший солдат – отец поэта:

Ему усталость – в радость!
Закончена война!
Осколочные раны
На нём – как ордена!

Много стихотворений посвятил Архипов Великой Отечественной войне, хотя, конечно, не видел её наяву: когда она началась, будущему поэту не было и двух лет… Бытует мнение, что поэт или писатель, не побывавший на войне, не в состоянии создать о ней правдивое, достоверное произведение. В какой-то мере это верно. Стихи или прозу писателя-фронтовика сразу отличишь от произведений тех, кто знаком с войной только понаслышке. Но это вовсе не означает, что «не нюхавшие пороху» литераторы не должны касаться этой темы. Все дело в том, как и под каким углом её раскрывать. Архипов пишет о войне не как очевидец, а как благодарный потомок, принявший эстафету памяти о прошлом поколении, герои которого защищали Родину. Таков святой долг поэта и, прежде всего, сыновний долг.

В стихотворении «Свети, рябина красная!» милые горьковатые ягоды крестьяне укладывали между оконных рам, чтобы стёкла оставались чистыми в мороз. Рябиновые грозди приносили радость детворе, украшая новогоднюю ёлку. В голодный послевоенный год мальчишки «ягоды целебные клевали, как дрозды». «Рябинушкой горела» кровь раненного на фронте отца. Голос поэта, в начале стихотворения раздумчивый и задушевный, постепенно крепнет, наполняется силой… Душа народа чиста, «как стёкла в доме ясные», а судьба его горька, как ягоды рябины. В конце стихотворения поэт говорит как трибун:

Мы – русские! Мы – выстоим!
Попробуй, ворог тронь!
У нас в глазах неистовый
Рябиновый огонь!

Пылкость сердца, способность к сопереживанию – характерные черты творчества Владимира Архипова. Мы никогда не найдём у него безразличных, холодных, вялых строк. Читатель простит неточно выбранное слово, но никогда не простит фальши в чувствах, отсутствия ясности мысли или любования собой.

Вся биография поэта прочитывается в его творчестве. Целина, работа в областных и краевых газетах, потом – блестящее образование: легендарный Московский литературный институт им. Горького…

Закончив учёбу, молодой поэт не стал искать тёплого места в столице, а рванул в Тынду. С первого до последнего дня великой стройки Архипов работает корреспондентом газеты «БАМ» и вместе со строителями проходит путь Байкало-Амурской магистрали, все её таёжные участки. Есть фотография 36-летнего Архипова в строительной каске. Чуть прищурившись, по-боевому задорно глядит он в таёжную даль.

Его мужественные, мускулистые, мужские стихи зовут к действию, к борьбе с «шабашем бесовским». Нынче выросло немало молодых людей, признающих только две ценности – силу и деньги. Они никогда не читали хороших книг, не пели добрых песен. Такие, как они, снесли в Старом Крыму памятник на могиле Александра Грина и сдали его в металлолом. Возмутителен сам факт надругательства над святыней, но для Архипова это ещё и глубоко личная боль. Ведь Александр Грин – его земляк.

…Я в Тамани.
Мне грустно, сиро.
Гаснет крымская полоса.
Мы не просто сдаём Россию –
Рубим
Алые паруса!

 Сегодня у Архипова много единомышленников. С каким вниманием и энтузиазмом слушает его молодёжь на читательских конференциях! Быть может всё дело в его умении зажигать сердца, а может быть и в том, что во все времена находятся люди, для которых нет ничего выше Родины.

Чтобы перечислить все литературные звания и награды Владимира Афанасьевича, понадобилась бы отдельная страница. Но поэт на это отвечает стихами:

Как же мало человеку надо! –
Тихая улыбка, нежность взгляда…

Любовь к Родине можно выразить тихо и задушевно, а можно – по-граждански пламенно и страстно. Стихи Архипова полнозвучны, почти всегда мажорны, порой звучат как плакат. Бывало, доставалось ему от собратьев по перу за эту самую «лозунговость» и «набатность» стихов… Получал он и нарекания, и пожелания писать «более лирично», то есть, приглушенно, камерно (как будто лирик обязательно должен изливать свои чувства шёпотом)!

Но Архипов шептать не может и не хочет. У него голос звучный, страстный. Он чувствует личную причастность к тому, о чём рассказывает, будь то любовь к женщине, любовь к ребёнку или любовь к России… А иногда он вдруг становится «удивительно нежным». В книгах «Дорогие воспоминания», «Поговорим о любви», «Я купаюсь в океане нежности» и многих других – стихи «о любви и гармонии». Вспомним одно из них, посвящённое дочери – Анастасии. Для поэта оно, как песня судьбы, как «молитва на судный день». В нём ему слышится отзвук имени матери – Ефросинии и имени Родины – России. Поэт тревожится за будущее дочери, вступающей «в жестокий век», но в то же время в ней, маленькой и беспомощной, обретает силу и опору.

Всесилье моё и бессилье!
Ты – боль моя и броня!
Россия, Анастасия –
Два солнышка у меня!

Архипов не из тех поэтов, которые «над миром воспарив», не умеют видеть обыденное, земное. Его взор устремлён не только в заоблачную высь, но и на грешную землю. Он умеет видеть то, чего мы иной раз не замечаем: «друга-муравья», снежок, тающий на ресницах любимой… В минуты печали, он собирает «свой походный рюкзак» и молча уходит «во широкое чистое поле». Там, среди бесконечно любимой природы, исчезает чувство одиночества и возвращается душевное равновесие. Пусть никого нет вокруг…

Но зато всполошился лесок –
Это птички с берёзок слетели.
Я им хлебушка бросил кусок,
И они на меня поглядели.

Каждое лето поэт уезжает на Вятку. Вот только в прошлом году не удалось: пандемия… Его ждёт старый родительский дом, требующий заботы и ремонта. С глубокой благодарностью земляки относятся и Владимиру Афанасьевичу, воспевшему Вятку в десятках проникновенных стихов. В его родном селе Мухино старинная библиотека, недавно отметившая свое 100-летие, стала носить имя Владимира Архипова.

Мог ли «весёлый странник», таёжный бродяга Архипов предположить, что в зрелые годы суждено ему будет прочно обосноваться в Краснодаре – приветливом, тёплом, но совершенно незнакомом городе?

Кубанцы радушно приняли «парня из русской деревни» в свою семью. В стихотворении «Моя судьба» Архипов говорит, что он «для казаков – родня», потому что «рождён поводья держать», готов вместе с казачьим братством служить общему делу. У Архипова множество стихов о кубанской земле, о её выдающихся людях: «Храни тебя Бог, Краснодар», «Краснодар – любовь моя», «Станица Бесстрашная», «Песня Григория Пономаренко» и другие. Его признали в Краснодаре «своим», потому что на протяжении многих лет он щедро и бескорыстно отдавал кубанцам свой яркий талант, свою энергию пламенного пропагандиста и оратора.

«Я давно уяснил: поскольку тиражи книг и журналов мизерные – надо самому идти к читателю, в народ», – сказал он в интервью «Литературной газете». Трудно найти на Кубани станицу или хутор, где бы ни побывал неутомимый Владимир Афанасьевич… А сколько ребятишек он заразил любовью к поэзии, сколько стихов юных авторов напечатал в ежегодных сборниках «Крылатые качели»!

* * *

Поэзия никогда не была частным делом. Даже самые сокровенные любовные стихи не тронут сердца читателя, если они касаются только автора. Красота природы, каким бы изощрённым языком она не описывалась, оставит нас равнодушными, если мы не сможем увидеть её вместе с поэтом, его глазами, не разделим с ним его чувства. Сопереживание автора и читателя – великое таинство стиха. Без него интимная лирика превращается в стихи для открыток, а гражданский пафос – в напыщенную декларацию.

Общий тон стихов Архипова бодр и оптимистичен. Он верит в силу духа родного народа, в чистоту и святость русской души. Cлова «святой» и «светлый» мы часто встречаем в стихах Архипова. Это хоть и разные, но очень близкие по звучанию и значению слова. «Святая Русь – непобедима!» «Свети, рябина красная!», «Светоносная Русь», «Понятья святые – Отчизна и Мать», «Свет доброй души»…

В чём же секрет, в чём обаяние «простых» стихов Архипова, которые, на поверку, вовсе не так просты, как кажутся… Да нет тут никакого секрета! Всё дело в том, что Владимир Архипов – личность. Он обрёл свой голос, нашёл собственные темы для своих произведений, которые подсказала ему сама жизнь.

 

Читателям запомнились стихотворения Нелли Василининой «Колыбельная маме», «Разбирала я мамины вещи», «Желание», «Не обидеть хочу – пожалеть», «Воруют даже плитки тротуара», «Пусть моя любовь тебя хранит» и многие другие.

* * *

В послесловии к поэтической книге Нелли Василининой «Ещё не отцвели закаты», её редактор, Виталий Борисович Бакалдин, сравнивает поэтессу с пушкинской Татьяной: «Всё тихо, просто было в ней».

С обложки смотрит на нас одухотворенное, задумчивое лицо женщины, которая целиком посвятила себя служению поэзии, всё принесла к её алтарю, ни в чём не слукавила, и теперь может спокойно, с достоинством сказать:

Да и какая тайна у стихов?
Быть честным в жизни,
И быть честным в книгах.

Читатели городских и краевых библиотек неизменно ищут среди произведений кубанских авторов книги Нелли Василининой. Её стихи глубоки по мысли и совершенны по форме. В них прочитывается трудная, неустанная работа души. О сложных вещах она сумела рассказать так, что читатели поняли и приняли её сердцем. Читая её произведения, мы иногда забываем о том, что это стихи – так свободно, естественно они льются и проникают в душу.

Василинина ставит дату под каждым стихотворением, но располагает их не в хронологическом порядке, а в соответствии со своим замыслом. В результате книга стихов превращается в поэтическую повесть. Шаг за шагом, ступенька за ступенькой в ней прослеживается духовная жизнь лирической героини на протяжении довольно большого отрезка времени, с того чёрного дня, когда она потеряла самого дорогого человека – маму.

В тягостном предчувствии, которое, словно зловещая тень кружит над ней и «разлуку чёрную пророчит», возникает состояние безысходности:

Все мои беды –
Ещё впереди.
Сердце,
Дай силы мне их перейти.

Потом больничный коридор, «длинный, словно страдания» и «чёрная яма двери», которая безвозвратно поглощает ту, роднее кого нет на свете… Нежная «Колыбельная маме», исполненное боли стихотворение «Упаду, словно тень от креста…», протест одиночеству, воплотившийся в строки: «Не хочу привыкать я к сиротской судьбине…». Время лечит душевные раны, но рубцы остаются на всю жизнь. И это подтвердят читатели Василининой, которым так близки бесхитростные, но поразительные по эмоциональной силе строки её известного стихотворения «Разбирала я мамины вещи»:

Всё раздам…
Кроме, разве халата.
Там, в кармане, комочек платка,
Что беспомощно сжала когда-то
Бесконечно родная рука…

Кажется, уже невозможно разорвать оковы горя, в котором замкнулась героиня книги. Но приходит весна, оживает земля, кукует кукушка о том, что жить предстоит ещё долго…

С каким-то робким удивлением героиня осознает, что вместе с природой она тоже возвращается к жизни. Вот она замечает весенние серёжки на ивах, радуется тёплому дождю, цветущим каштанам, которые вдруг «разом все оделись в зелёно-белый горностай», ветру, который «словно зелёный огонь пробегает по травам». В синем небе парит облако, тень которого, «как ладонь, гладит луг и дубраву», вокруг – леса, поля, и вся бесконечно родная природа, частицей которой она невольно ощутила себя.

Нет, надо жить, пока ещё есть силы и запас «времени отпущенного»!

Оставаясь поэтом в идеальном смысле этого слова, Василинина в то же время далека от идеализации жизни, которую слишком хорошо знает. В тяжёлые 90-е годы её героиня оказывается одинокой и беззащитной перед «тревожным и злым» временем социальных перемен, происходящих в нашей стране. Всё вокруг кажется ей «безумным базаром», в толчее которого, среди ломящихся от товаров прилавков, «стеною» стоят нищие, «как пасынки страны, которую зовут родною». Она смутно боится, что и ей, может быть, уготована такая же судьба… Ведь она живёт «у жизни на краю, где никому никто не нужен», с болью сознавая, что «должна выживать, а не жить». «Скоро будет не за что дышать», – с горечью признается поэтесса.

Нелли Василинина открывается новой гранью в своих смелых, остросоциальных стихах: «Горячий полдень. Толчея…», «Живу у жизни на краю…», «Время злое, тревожное, смутное…», «Подорожало всё…», «Не хватает светового дня…», «Иду беднее нищего» и других.

Вот стихотворение, написанное Василининой в 1993 году, в период дикого разгула беззакония и вседозволенности:

Воруют даже плитки тротуара.
Воруют у себя из-под ноги…
Домашний вор опаснее пожара,
Страшней,
Чем иноземные враги.
Не ведают,
Да и поймут едва ли,
Как сами, под собою сук рубя,
Всё растащили,
Всё разворовали,
И Родину украли у себя.

Без сомнения, это образец настоящей высокой гражданской поэзии. Читатель воочию видит свою страну, раздираемую по частям. Вот один кусок оторван, вот другой… словно плитки, вырванные из тротуара!

* * *

Нелли Василинина никогда не возражает тем, кто называет её стихи «женскими». Прекрасен и обаятелен образ её лирической героини, женщины мечтательной, ранимой, и в тоже время мужественной, которая привыкла больше отдавать, чем брать, с которой жизнь обходилась неласково, но не сломила её. Какой пример для сотен, тысяч наших женщин, которым приходится в одиночку бороться с суровой судьбой!

Вспомним, сколько писателей и поэтов пытались навеять своим читателям «сон золотой», и что греха таить, пользовались успехом. Сколько тонн слезливых стихов создано о женщинах, которые «ждут своего принца»! И женщины верили им и бесконечно ждали несбыточного пряничного счастья. Они ждали, а принц так и не приходил.

Василинина ломает стереотипы женского счастья. Она не отводит для своей лирической героини пассивную роль. Ненавязчиво, без всякого желания поучать кого-то, она пробуждает у своих читательниц чувство достоинства, сознание того, что жизнь может быть хороша, даже если так называемого «принца» нет, и не предвидится. В своих стихах она сумела выразить мысли и чувства многих своих современниц, живущих «в надежде на лучшие дни», и вдруг в какой-то миг осознавших, что «жизнь прошла в ожидании жизни». Она согрела их души не пустыми словами утешения, а примером своей собственной жизни, нелёгкой, непростой, но яркой, энергичной, наполненной радостью творчества, заботой о людях и братьях наших меньших, беззаветной верностью своим друзьям и вечной неутешной памятью о тех, кого уже нет рядом…

Многие читательницы Василининой солидарны с её жизненной позицией. Они понимают, что так называемая «одинокая женщина», совсем не одинока, если живёт «в ладу с собой» и с окружающим миром. Жить полной и многогранной жизнью – это значит, при любых обстоятельствах оставаться личностью, работать по призванию, сострадать слабым. К такой женщине обязательно приходит настоящая, а не выдуманная любовь.

Жизнь и любовь в поэзии Василининой – понятия неотделимые. Что за жизнь без любви? Она приходит, как праздник души, фейерверк чувств. Ради любимого она готова стать «и девчонкой, и девкой, и ладой»… Сколько женщин, поклонниц творчества Нелли Василининой, невольно отождествляли себя с лирической героиней её стихов! Ведь многие из них так же любили и были любимы, расставались с возлюбленными и жили надеждой на встречу, и, не дождавшись, уходили молча, не обронив ни слова упрёка, а, напротив, благословив любимого при расставании:

Пусть моя любовь тебя хранит
От печалей, боли и обид,
От обмана и от суеты,
От всего,
Чего боишься ты…

Стихи-молитва, обращённая к любимому человеку, тихая и кроткая, без пафоса и фальшивой патетики. Тяжело расставаться с любимым? Да, тяжело. Иногда лирическая героиня Василининой ощущает в своём сердце пустоту, которую поначалу принимает за свободу. И лишь потом признаётся, что «лгать себе становится трудней». Только один лекарь способен залечить душевную рану, которую наносит нам любовь. Это время. Долгих десять лет прошло с той поры, как героиня книги Василининой рассталась с любимым человеком. Боль, терзавшая её сердце, постепенно уступила место тихому и светлому чувству покоя от мысли, что он «где-то есть, что счастлив»… И вдруг она узнает о самом непоправимом, «о том, в чём человек не волен». В полном смятении она осознает, что все эти годы любовь жила в её сердце и «разлука лишь теперь настигла»…

Но даже теперь героиня находит в себе силы выстоять перед жестоким ударом судьбы. Непреклонная воля, любовь к жизни, вера в своё предназначение – всё это помогает ей оставаться собой, став спокойнее, мудрее и сильнее, чем прежде.

Ещё стучит «усталое сердце», ещё живы друзья и обретены «покой и воля», которые великий Пушкин приравнивал к счастью… Мы понимаем, её стихи – это она сама, без рисовки, без прикрас, и не перестаём удивляться точности и ёмкости её художественных образов, её индивидуальному, только ей присущему поэтическому почерку. Она интонационно узнаваема. Её голос нежен, но заставляет вздрогнуть сердце.

Во всём её творчестве нет ни одного так называемого «проходного» стихотворения. А в каждом произведении – ни одного случайного слова. Она нашла для себя свою собственную поэтическую форму. Обычно это небольшое по объёму стихотворение без названия, в 8–16 строк. Но в каждой такой миниатюре заключена целая новелла.

Не любит Василинина «пустого многословья». Так же чужды ей перепевы поэтов «серебряного века», «мировая скорбь», мизантропия, наполняющие творения иных современных стихотворцев. Её печаль по-пушкински светла, а её отношение к жизни по-соломоновски мудро:

Всё проходит…
Не в этом ли счастье?

Но она знает: ничто не проходит бесследно. Её собственная жизнь, до краёв наполненная неустанной работой, преодолением жизненных испытаний, беспредельной и бескорыстной любовью к тем, кого ей суждено было полюбить, тоже оставит свой скромный след на земле, и её стихи, которые она «у сердца испросила для себя», отзовутся в сердцах других людей.

В творчестве Нелли Тимофеевны Василининой заключена её система взглядов на жизнь. Сущность этой системы состоит в безоговорочном принятии жизни, как величайшего счастья, данного человеку свыше. С этой позиции автор воспринимает окружающий мир, встречая «всякий день улыбкой», не тратя его на жалобы, стараясь «мгновенья жизни хрупкой, зыбкой даже невзначай не обронить»…

И, право, стоит жить, зная, что когда-нибудь, оставив свой «городской непокой» «за домишком крайним», можно уйти туда, где «вдалеке от шумных трасс» слышится «тихий плеск пшеницы».

Уткнуться вдруг лицом в траву,
Как матери в подол цветастый,..
И ощутить,
Что я живу.
И осознать,
Что это – счастье.

 

* * *

Когда-то давно, кажется, в начале 2001 года мы с друзьями отправились в Дом учёных, на концерт народной вокальной студии. Талантливые самобытные певцы сменяли друг друга, а слушатели, аплодируя, не жалели ладоней. На сцену вышла невысокая хрупкая женщина с внешностью учительницы. Одета она была строго, на затылке аккуратно уложена коса. Мне почему-то показалось, что сейчас будет непременно исполнена какая-нибудь классическая ария, серьёзная и непонятная. Но раздались первые аккорды пианистки, и полился в зал известный и любимый романс на стихи Марины Цветаевой:

Вы, чьи широкие шинели
Напоминали паруса,
Чьи шпоры весело звенели
И голоса…

Чистый, нежно-хрустальный голос буквально завораживал, а перед глазами одна за другой пробегали картины нашего русского прошлого, которого мы никогда не видели, но в то же время хорошо представляем себе, благодаря книгам и особой памяти сердца, которая, как известно, «сильней рассудка памяти печальной».

Романтический девятнадцатый век: свечи в серебряных подсвечниках, блеск бала, тайное пожатие руки, обронённый платок, звон скрещённых шпаг… «О, молодые генералы своих судеб!». Так я впервые увидела и услышала Светлану Афанасьевну Медведеву. Во втором отделении она снова вышла на сцену, но петь не стала, а прочитала свои стихи, принятые публикой очень тепло. Почему-то меня совсем не удивило то, что Медведева не только певица, но и поэтесса. Женщина, с таким голосом и таким романтически-приподнятым восприятием мира не могла не писать стихи.

Впоследствии мне довелось прочитать её поэтические книжки – их около десятка. Одна из них под названием «Горсть огня» вышла совсем недавно. Это наиболее полное собрание поэтических произведений Светланы Медведевой. К слову сказать, она пишет не только стихи, но и рассказы, публицистику, краеведческие очерки, являясь одновременно членом Союза журналистов и членом Союза писателей России.

Снимок комсомолки Светланы в школьной форме с белым отложным воротничком в своё время мог бы украсить обложку любого советского журнала. Сейчас таких лиц уже не встретишь. Ныне в журналах, именуемых «глянцевыми», печатают портреты сексуальных красавиц «с горящими глазами, холодными сердцами, золотыми волосами», а здесь перед нами предстаёт героиня другой эпохи:

Я родом из века двадцатого,
И он мне дороже других,
Хоть было пальтишко с заплатами
И ели то просо, то жмых.

Стихи Медведевой – результат жизни, а не наитие, не послание свыше. Без биографии нет поэта. Жизнь настоящая, её собственная, а не чужая, не придуманная, встаёт со страниц её книги.

В войну Светлана была ещё слишком мала, чтобы помнить её смертельное дыхание. Но детская память хранит и заветный «треугольник-письмо», и тяжёлую работу «на току колхозном», и тряпичную куклу Машу, сшитую мамой из фартука. Потом – школа:

Всё время я куда-то мчалась
И помню, как пасмурный день
Мне мама вдогонку кричала:
«Смотри, телогрейку надень!»

Мы, действительно, не ходили, а бегали, стараясь всюду успеть. А телогрейка (фуфайка) была обычным атрибутом нашей повседневной одежды. Таких узнаваемых примет времени в произведениях Медведевой очень много, что придает её стихам особенное обаяние.

«Ёлка 1947 года» приглашает читателя заглянуть в неповторимый мир послевоенного детства, не пресыщенного изобилием подарков и дорогих конфет. Скромные «самоделки», орешки и стружки, которыми мы украшали новогоднюю ёлочку, доставляли нам больше радости, чем нынешние замысловатые заграничные игрушки. И это тоже бесценные свидетельства эпохи, бережно хранимые в памяти поэтессы.

В стихах Медведевой чувствуется особенная закалка, которую не вытравить из нашего поколения никакими государственными переворотами и потрясениями. В тяжёлое время испытаний лирическая героиня Медведевой решительно отказывается «ломать шапку перед горем» и мечтает «обрести былую стать»…

Автор предисловия к книге «Горсть огня» считает, что слово «стать», в стихотворении Медведевой происходит от слова «стан» (в значении «стоянка для отдыха»). Именно как «отдых» толкуется в предисловии слово «стать». Думаю, что это не так. Слово «стать» в русском языке имеет много значений, среди них: телосложение, осанка («горделивая стать»), а в переносном смысле – склад характера, сущность. Вспомним строки из известного стихотворения Фёдора Тютчева:

Умом Россию не понять
Аршином общим не измерить,
У ней особенная стать,
В Россию можно только верить.

Медведева – большой знаток старинных и редких русских слов. Под её пером они оживают, вспыхивают искрами чувства. Поэтесса словно любуется ими, использует их бережно, осторожно и только там, где это необходимо. В небольшом стихотворении, посвященном деду Фёдору, мы встречаем слова: «светец», «тын», «тюря», «смиренно», «красный угол», «благочестие»… Без их невозможно нарисовать картину жизни дореволюционной крестьянской семьи.

Иногда Медведева, шутливо обыгрывая значение слов, изящно каламбурит:

Мой дед вставал до зореньки.
Работать не ленился,
Махал своим топориком,
Неспешно торопился.
………………………..
Смотрится с охотой
Топорная работа!

Интерес и любовь к русскому слову – фамильная черта семьи Медведевых, семьи сельских интеллигентов. «В военные и послевоенные годы, – рассказывает Светлана Афанасьевна, – брат учил меня грамоте. Он убеждал меня, что надо внимательно слушать радио – чёрную тарелку на стене, чтобы правильно говорить на родном русском языке».

Сейчас время другое. Никакой, даже самый талантливый учитель, не сможет воспитать грамотного человека, если ему в этом не помогает государство. Никогда не заговорит школьник правильным русским языком, если он не слышит чистую русскую речь по радио, телевидению, с высоких трибун. Не разовьёт он высокий художественный вкус, если вместо настоящего искусства ему изо дня в день суют жевать низкопробный «эрзац». Сейчас, когда стало модным плевать в советское прошлое, а само слово «советский» переделано в «совковый», Медведева не боится сказать: «Моя память красного цвета».

«Я храню комсомольский билет брата. Он уехал в Ленинград. Но каждый год лето проводил в станице, с нами, наставлял меня. Какую выбрать профессию – вопроса не возникало с первого класса. Только учительскую! Любишь литературу и историю – прекрасно, а попробуй поступить на факультет иностранных языков!»

Филфак Краснодарского педагогического института им. 15-летия ВЛКСМ послевоенной поры славился сильнейшим преподавательским составом и высоким уровнем подготовки студентов. Из его стен вышли выдающиеся кубанские педагоги и писатели: Виталий Бакалдин, Виктор Лихоносов, Вадим Неподоба… А факультет иностранных языков подарил Кубани писателя и драматурга Вагаршака Мхитаряна и Светлану Медведеву – учителя от Бога, журналистку, поэтессу, певицу, чуткого, скромного и сдержанного человека, любящего «искусство в себе, а не себя в искусстве».

Взрослея, набираясь опыта и знаний, Светлана Афанасьевна осталась верна жизненным устоям, впитанным с молоком матери. Всё та же сдержанность и принципиальность, всё та же, теперь уже поседевшая коса, уложенная на затылке. Рассказывая в стихах о благородстве и высокой нравственности, поэтесса старается прежде всего сохранить их в собственной душе. Она не терпит пустых рассуждений, и, когда нужно кому-то помочь, просто приходит и помогает.

Жила, учила и сама училась,
Не раз гнала худые мысли прочь.
Мне жизнь моменты добрые вручила, 
Когда кому-то я смогла помочь.

Могу подтвердить, что это не пустые слова. Однажды в трудное время мне тоже пришла на помощь Светлана Афанасьевна. Тихо и деликатно, без лишних слов. Иначе она не может, так у Медведевых принято – не отгораживаться от людей высоким забором, а болеть за них душой, жить общими интересами. «Я не остров, а часть материка», – признается поэтесса.

В творчестве ей пригодились профессиональные навыки. Медведева упорно и много работает, всю жизнь учится, читает, делает оригинальные переводы, совершенствует вокальное мастерство, пишет стихи и прозу, готовит зрительские конкурсы и викторины. «Не позволяй душе лениться!» – этот призыв Николая Заболоцкого стал для Светланы Афанасьевны, как и для многих её современников, основным правилом.

Сколько талантов, сколько судеб погублено бедностью, неустроенностью, непониманием, разочарованием… Медведевой тоже довелось испить горькую чашу современных проблем, но она не сдалась, не упала духом. И в этом ей помогли её крепкие русские корни, неизгладимые детские впечатления, семейные традиции и воспитание, благодаря которым она никогда не сможет стать другой.

Случится так: строка моя
Добавит сил хоть раз кому-то –
Счастливей сразу стану я
И даже солнечнее утро!

Светлана Афанасьевна Медведева видит смысл бытия в любимой работе, в любви и вере, в дружеской взаимопомощи, в юном поколении… Горячим словом своим она старается сделать жизнь хоть чуточку лучше, и надеется, что её стихи помогут людям.

 

*.* *

Любовь Мирошникова обладает не только литературным, но и музыкальным талантом. Бог наградил её редким по красоте голосом (меццо-сопрано) и абсолютным музыкальным слухом. Уже несколько лет она поёт в церковном хоре. Недаром её стихи так музыкальны и пронизаны высоким религиозным смыслом. Возможно, некоторые читатели знают её стихотворение «Посланница». Это птичка, посланная Богом, чтобы возвестить людям о приходе весны, о том, что все беды преодолимы и нужно радоваться каждому дню, как подарку. Бог не посылает человеку испытаний выше его сил. Вот почему «поёт: терпи-терпи-терпи мне Богом посланная птаха».

В этой птичке я невольно увидела саму поэтессу. В моей жизни тоже встречалось всякое, не только ласковый свет и мятные пряники. Но когда приходилось особенно тяжело, вдруг, откуда не возьмись, являлась удивительная посланница – Любовь Кимовна Мирошникова.

Долгие годы все считали её сугубо детской поэтессой. Действительно, она на редкость тонко чувствует детскую психологию, понимает, в чём состоят детские потребности и интересы. В стихах Мирошниковой никогда не найдешь невнятных аллитераций, замысловатых метафор и аллюзий… Стихи для маленьких читателей у неё всегда «без затей, без этих маленьких ужимок», часто скрывающих убогость мысли и творческую несостоятельность. Любовь Мирошникова говорит с детьми на понятном для них языке, но в то же время – на языке литературном, богатом, образном:

В модной шляпке, налегке
С паучком на поводке
Гусеница с видом важным
Приползла в театр однажды.

Словно наяву, я представляю себе эту толстую гусеницу в шляпке. Высокомерно поглядывая на жуков, цикад и остальной мелкий народец, она важно шествует на театральное представление, а в лапке у неё – поводок, на котором, вместо собачки, семенит крошечный паучок. Только неистощимое воображение может создавать такие яркие, смешные, узнаваемые образы. И ещё: никаких скоплений согласных, всё доступно для детского слуха и произношения.

Нашу краснодарскую поэтессу знают и любят не только на Кубани. Моя подруга из Орла, Людмила Рыманова, прочитав детскую книжку Любови Мирошниковой «Выручалочка», отозвалась о ней так:

«Нужно очень любить детей, хорошо чувствовать детскую душу, обладать умением и высоким поэтическим мастерством, чтобы проложить поэтическую тропинку к этой душе. И этому действительно нельзя научиться, это даётся человеку свыше, как дано Любови Кимовне».

Как тут не вспомнить слова Виталия Борисовича Бакалдина, которые он часто повторял на занятиях в детской литературной студии «Лукоморье»: «Если твоё произведение не пробуждает у читателя добрых чувств, то оно написано зря». А у Мирошниковой ни одного стихотворения не написано «зря»: это подтвердили и взрослые, и самые строгие критики – дети. Нужно видеть, с каким упоением на утренниках и литературных праздниках ребятишки распевают песни на стихи Любови Кимовны, как они тянутся к ней, буквально липнут доверчиво и самозабвенно. Поэтесса еще находится в самом цветущем творческом возрасте. Она улыбчива, красива, талантлива, полна литературных задумок и надежд. Детские стихи – ведь это золотая жила, разрабатывать которую можно на протяжении многих лет – столько, сколько хватит желания и таланта.

* * *

И вдруг, после комариков-паучков, воробьев-лягушек, мишек-хрюшек, вдруг – «Посланница» и другие философско-религиозные стихи!

Её поэзия подчас сурова, даже жестка…Поэтесса говорит о том, как слаб человек, как он подвержен искушению, какие грехи лежат на его совести. Автор и себя не щадит, называя «грешницей», хотя из всех известных мне людей она наименее заслуживает такого определения.

Тема спасения человеческой души – вечная тема литературе. По странному совпадению, одновременно с «Посланницей» я перечитывала «Фауста» Гёте. Нет, друзья мои, не улыбайтесь, я не собираюсь цитировать известные слова товарища Сталина: «Эта штука сильнее „Фауста“». Просто вспомнился эпизод, в котором падшая Маргарита в тюрьме встречается со своим возлюбленным Фаустом. Она убила мать, подсыпав ей слишком большую дозу снотворного, по её вине на дуэли погиб брат Валентин, и, наконец, она в припадке безумия утопила свою новорожденную дочь. Словом – преступница, что и говорить… Великая грешница. И по заслугам находится в темнице в ожидании казни.

Фауст и Мефистофель всё приготовили для побега, требуется только её согласие. Маргарите всего 16 лет, она хочет жить, а свобода – так близко, за порогом. Но она отказывается от побега и предпочитает идти на плаху, чтобы искупить свои грехи. Маргарита отдаёт себя воле Божьей, вручает Ему свою судьбу. Когда правосудие свершается, дьявольский голос вещает злорадно: «Обречена на муки!», но тут же словно с небес раздается голос Бога: «Спасена!»

К чему я это вспоминаю? Подобно Маргарите, лирическая героиня Мирошниковой возвышается до понимания истины, в чём состоит спасение грешной души. Вот строки из стихотворения «Камнепад», в котором не только слово «Боже», но и слово «Твоя» написано с большой буквы:

Лишь Божей милостью хранима над бездной бед,
Я слышу гул летящих мимо шальных планет.
А небо – чёрное от глянца крыл воронья.
Не дай мне, Боже, вниз сорваться,
ведь я – Твоя!

Возможно, придирчивый или предвзятый критик будет искать в стихах Мирошниковой какие-то неточности. Но мне они почему-то милы, как сучочки молодой сосенки. Остругай их редактор – получится, как говорят литераторы, не сосна, а «телеграфный столб».

Что толку рифмой небо сотрясать,
Тщеславье тешить новым томом книжным?
Поэт от Бога должен так писать,
Чтоб ощутил читатель связь с Всевышним.

Мирошникова не «сотрясает рифмой небо». Её стихи часто исполнены тихой любви к своему казачьему краю и к Краснодару, в котором самое святое место – Екатерининский собор.

В стихотворении «Колокола Кубани» поэтесса рисует многоплановую, масштабную, и в то же время, обыденную, привычную картину городского пейзажа, суету краснодарских улиц и спешащих по своим делам прохожих. Но вот «с выси Красного собора» раздаётся молитвенный звон колоколов… Всё вокруг наполняется священным звоном, и сразу преображаются лица горожан, их души и сердца невольно устремляются ввысь. Кажется, что голос колоколов слышат не только люди, но и река, ивы над ней, и «глухой бетон многоэтажек». На «святой мотив» откликаются даже «слепые души», прозревая, очищаясь, прощая своих врагов…

Внимая вам, колокола Кубани,
Сердца живою верою горят!
Над вами, в золотой сияя рани,
И Ангелы и голуби парят!.

Иногда мне кажется, что Мирошникову незримо окружает особая сакральная аура. Свой талант поэтесса воспринимает, как великую ответственность, наложенную на неё Богом. Ни слава, ни литературные премии, ни признание поклонников её не волнуют. В служении Всевышнему видит она своё призвание и высшее предназначение.

 

* * *

Помню, несколько лет назад мы ехалив автобусе в Анапу, на Всероссийский литературный конкурс – Василий Дворцов, Вячеслав Динека, Светлана Макарова-Гриценко и я. Вдруг пассажиры закричали от ужаса. Мы увидели в окна, что на встречной полосе, произошло лобовое столкновение, одна из машин была объята пламенем. Наш автобус остановился. Женщины, побледнев, вжались в кресла, мужчины вышли, но не рисковали приблизиться к пылающей легковушке, стояли и смотрели, снимая зрелище на смартфоны. И только двое мужчин, ни минуты не колеблясь, не задумываясь, бросились к горящей машине, в надежде спасти людей. Это были наши друзья, писатели Василий Дворцов и Вячеслав Динека.

Есть известное выражение: надо писать, как живёшь, и жить, как пишешь. В тот день я получила наглядный урок правдивости этих слов. Вот почему, когда я читаю стихи Вячеслава Динеки о мужестве, о любви, о патриотизме – я ему верю. В каждом его произведении – частица его самого. И в каждом его герое я вижу самого автора.

Любовь к Родине у Вячеслава Динеки не имеет ничего общего с казённым бодряческим ура-патриотизмом. Его чувство сродни лермонтовскому: «люблю Россию я, но странною любовью», а его стих, порой так же, как у Лермонтова, «облит горечью и злостью»:

Ах, как радостно рушили дом!
В ожидании больших перемен
Все, когда-то рожденные в нём,
Суетились с открытым огнём…

Как истинный русский офицер, как настоящий мужчина, Вячеслав Александрович сдержан во всём: и в проявлении своих чувств, и в манере поведения. Жизнь посылала ему тяжкие испытания, на грани человеческих возможностей. Но он мужественно боролся с ними и победил. Иначе нельзя: если пишешь о высоком, надо и самому быть на высоте. Стихи поэта – самый точный камертон, определяющий его личностные качества.

Вячеслав Динека в жизни чем-то напоминает мне Лесника – героя его одноимённого стихотворения, который из жалости подобрал раненного зайца и, ворча, нёс в свою избу. Тащит он зверушку и рассуждает: зачем, мол, мне это нужно, зачем я с ним связался! Добро б, я его зажарил и съел, а теперь придётся возиться, выхаживать. И когда он, наконец, приходит в свой домишко, читатель с удивлением видит, что у сурового ворчуна уже имеется на иждивении и убогий ёжик, и хромой волчонок… Он о них заботится, не думая, выгодно это ему или нет. Просто любит их, и всё. Не удивлюсь, если и в квартире самого автора тоже топает по паркету какая-нибудь живность. Но об этом он не будет писать или рассказывать: не пристало офицеру быть сентиментальным. Его творчеству всегда сопутствует некая стеснительная сдержанность, в которой иногда проскальзывает самоирония. Нужно обладать хорошим чувством юмора и душевным здоровьем, чтобы сказать о себе:

Мне всё равно! Хочу в пустыню!
Под саксаул! И под бархан!
Мой друг единственный отныне –
Гранёный «мухинский стакан»…

Но подобные мимолетные усмешки поэт позволяет себе нечасто. Творчество Динеки серьёзно, сурово и в то же время задушевно и сугубо индивидуально. Многие «традиционные» поэтические образы, вроде улетающих в тёплые края гусей-журавлей, Динека раскрывает по-своему:

И я бы бросил этот край унылый –
Как радостно за солнцем улетать!
Но только здесь
Отцовская могила
И дом отца,
И одинока мать…

В этом признании незримая связь с известной песней на слова Исаковского «Летят перелётные птицы», и в то же время своё собственное, давно выстраданное личное чувство.

Динека не только поэт, но и прозаик. Его любимая тема – история кубанского казачества. Читателям полюбились легенды из цикла «Сказы Тимофея Утикача». Многие герои Динеки словно сошли с полотна Ильи Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому Султану». Любителям и знатокам кубанской литературы хорошо известны и «казак видважный» Яков Стороженко, и «черкес буйный» Калаботоко Хадч, и «глупый» Гриц… В своей книге «Логика любви» очеркист Борис Бендерюк отметил «яркие, самобытные «Сказы Тимофея Утикача», полные мягкого юмора, удивительного проникновения в старинный быт казаков, их обычаи, язык, традиции».

Читаешь произведения Динеки и удивляешься, какой он все-таки разный: то искрометно-весёлый, то романтически-возвышенный, то по-лермонтовски минорный. Поистине загадочный человек… У него много друзей, но он свято бережёт неприкосновенность своего внутреннего мира, вторгаться в который нельзя никому. Еще одна особенность: не любит Динека заручаться поддержкой известных корифеев пера, не записывает в тетрадку их лестные отзывы о своём творчестве. Предпочитает не быть на виду, не терпит, когда о нём много говорят, особенно, когда хвалят. Он редко появляется в офисе Союза писателей, если там отмечаются какие-нибудь праздники. Но, когда возникает какая-то серьёзная проблема или случается беда – можно не сомневаться, он непременно придёт первым. Помню, когда умер наш незабвенный Виталий Борисович Бакалдин, Вячеслав Динека сразу явился в Союз писателей и без лишних слов помог, чем мог.

Много лет Вячеслав Александрович работал ответственным секретарем в редакции газеты «Кубанский писатель» – с первого до последнего для существования нашей любимой газеты. Читатели, быть может, не замечали его труда, считая, что вся информация, очерки, стихи и рассказы сами собой влетают на газетные полосы. Но это не так. Ни одна строка не попадала в газету без благословения её ответственного секретаря.

Его буквально боготворят поэты краснодарского ЛИТО «Верность» и станицы Марьянской, которым он отдал не только немало времени и труда, но и частицу своей души. А как же иначе? Люди всегда тянутся к неординарной личности, к человеку сильному и светлому.

Простой в общении, дружелюбный и незаносчивый, всегда готовый поделиться с друзьями и учениками секретами своего поэтического мастерства, Динека сразу становится немногословен, если дело касается его личной жизни. И когда его просят рассказать о себе, он предпочитает читать стихи.

Поэтическая книга Вячеслава Динеки «Цвет памяти» слегка приоткрывает дверцу в его внутренний мир. Переживший в жизни немало душевных и физических потрясений, Динека доверяет бумаге то, о чём не решается поведать вслух. Случается, что силы изменяют ему. И он, низвергаясь в бездну отчаяния, начинает мечтать о «щепотке яда в пенистом стакане»… Но врожденное мужество помогает преодолеть все испытания.

В палитре поэтических красок Динеки не последнее место занимает грустная ирония, за которой часто прячется тревожное иносказательное предупреждение. В стихотворении «Крокодилы» поэт рисует внешне умилительную картину лесного благоденствия, в котором пребывают весёлые зверушки и их беззаботные детки. А в это время из скорлупы уже вылупились молодые зелёные крокодильчики, и набрав силу, расползлись по всему миру…

Очень кушать хотели
Эти странные гости –
И уже захрустели
Чьи-то первые кости…

А над ними, без страха
Прославляя планету,
Все чирикала птаха
Песню Богу и свету…

Уподобляться глупым птахам, «храбро» распевающим бравурные песни с безопасной высоты, Динека не умеет и не желает. Ему близки по духу те, кто не боится сказать читателям горькую правду. Как, например, Михаил Лермонтов – гонимый, неуживчивый, но смелый и честный, не побоявшийся сказать своему поколению, что «его грядущее иль пусто иль темно». Прошли века, но проблемы остались те же, и сегодня наш кубанский поэт вынужден сказать своему поколению практически то же самое:

Кто ж виновен, что мир – обман,
Что бездарно мы жизнь сожгли,
Что не мы повели в туман
Крутолобые корабли…

О Лермонтове в стихотворении ни слова, но мы невольно вспоминаем его «Думу», где в финале звучит горькое предсказание о суде грядущих поколений: «прах наш, с строгостью судьи и гражданина, потомок оскорбит презрительным стихом». А в наше время разве не так?

Приговор произносит внук:
«Всё, что создано за века –
Это дело не ваших рук.
На просторах родной земли
Не смогли вы воздвигнуть храм,
Вы не теми путями шли,
Вас, несчастных, не жалко нам…»

Каждый раз, когда выходит его очередная книга, Динека непременно включает в нее стихи на военную тему. Поэт создал большой цикл стихотворений, посвящённых кубанским Героям Советского Союза и Российской Федерации. Всем поимённо! Мне особенно радостно было прочитать стихотворение, посвящённое прославленным летчикам-испытателям Владимиру и Константину Коккинаки, ведь Владимир в детстве был знаком с моим отцом, уроженцем Новороссийска.

Летят, летят серебряные птицы –
Не ты ли им отвагою своей
Раздвинул в небе грозные границы
Заоблачных высот и скоростей!

Цикл стихотворений о героях-кубанцах – поистине грандиозный труд, выполненный не формально, а с душой и вдохновением, с полной самоотдачей и великой благодарностью воинам-героям за их бессмертный подвиг.

Жизненная позиция Вячеслава Динеки проста и неизменна: честно служить Родине, как положено офицеру, любить свой народ, свою семью, быть честным и помогать тем, кто нуждается в помощи, не требуя за это ничего взамен. Он ищет смысл жизни, «сквозь темноту» пытается увидеть свет и радуется, если это ему удаётся:

И жизнь наполняется смыслом и новью
И хочется жить бесконечно на свете
Я знаю, я верю, моею любовью
Смогу я добавить тепла на планете.

Людмила Бирюк,
член Союза писателей России

библиотека Виталий Бакалдин Владимир Архипов Всемирный день поэзии Вячеслав Динека Кронид Обойщиков литература Любовь Мирошникова Людмила Бирюк Нелли Василинина Светлана Медведева

Last modified: 22.03.2021